Читать книгу "Операция «Шедевр»  - Роберт Уиттман"

Мы встретились с ними в баре и вшестером сели за угловой стол: Лоренц и мы с Шоном с одной стороны, Санни, Ваниль и Шоколад с другой.

Ваниль и Шоколад были большими, но не тупыми. Они вели себя осторожно и демонстрировали напускное уважение ко мне. Если бы я был тем, кем себя назвал, — теневым арт-дилером, который общается с клиентами-миллионерами, — я мог бы принести им немалые деньги. Французы это понимали. Было бы глупо сыпать оскорблениями, пока они не узнают меня получше. Но если они решат, что я стукач или коп, то смогут разобраться со мной позже.

Почувствовав их нерешительность, я перешел в наступление.

— Послушайте, — настойчиво сказал я, держа руки под столом в нескольких сантиметрах от спрятанного оружия, — кто-то во Франции кинул вашего человека, и теперь у всех из-за этого неприятности. Ваша проблема — во Франции.

Шоколад возразил:

— Здесь замешано ФБР. Оно не во Франции.

Я ответил:

— Думаешь, я не знаю про ФБР? Они пришли ко мне домой, разбудили меня, напугали жену до чертиков, задавали вопросы о Пикассо и каких-то людях в Париже. Когда в моем доме появляются агенты ФБР, это плохо для бизнеса. У меня репутация.

Шоколад хотел знать, почему мое имя всплыло в Париже. Откуда французский полицейский под прикрытием знал, что можно им воспользоваться, чтобы приманить воров?

Я улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— Чертовски хороший вопрос. Мне тоже интересно. Хотел бы я знать. — Я показал на Санни. — Может быть, они прослушивают его телефон. Вы же знаете, мы с Санни работаем вместе.

Шоколад спросил о расходах своих друзей, арестованных по обвинению в краже Пикассо, на адвокатов. Поможет ли Лоренц оплатить их?

Лоренц любил изображать крутого. Но тут он знал, что есть только один правильный ответ, если он хочет остаться в живых.

— Oui, — резко произнес он и отвел взгляд.

Проблема решилась, я убрал руки с карманов и сменил тему, представляя Шона. Он протянул руку в знак приветствия, но Шоколад и Ваниль только посмотрели на него.

Шон говорил грубовато, как крутой парень из фильмов сороковых.

— Короче, слушайте. Теперь работаете со мной. С Бобом больше не общаетесь. По всем делам — только со мной. Для вас бизнес — это я. Все через меня.

Санни и его французские друзья выглядели растерянными, будто хотели сказать: «Что это значит, черт возьми?» Лоренц им перевел. Шоколад быстро заговорил по-французски с Санни, а затем повернулся к Шону.

— Non, мы будем иметь дело только с Бобом, Санни и Лоренцем.

Шон покачал головой.

— С этого момента вы звоните мне, или до свидания.

Шоколад хрипло рассмеялся. Он сказал Шону:

— Кто ты такой, напомни?

Корявый план Фреда трещал по швам. Я вмешался.

— Звоните Шону. Это правильно. Вот что, поостынем, подумаем месяц, а затем снова свяжемся, ладно?

Шоколад не соглашался. Он снова заговорил с Санни по-французски. Подошла официантка, и Шон неуклюже подпрыгнул, чтобы взять счет. Он сунул ей кредитку. К чему такая спешка?

Санни и его друзья встали и направились к пляжу. Мы с Лоренцем и Шоном пошли в другую сторону, к вестибюлю и гостевой стоянке. Лоренц был неожиданно молчалив, пока мы с ним не оказались одни в «Роллс-Ройсе». Он только открыл рот, но тут зазвонил его телефон. Это был Санни. Они говорили по-французски. Лоренц засмеялся.

Он повесил трубку и покачал головой.

— Они говорят о твоем друге Шоне, спрашивают, кто этот урод. Говорят, что хотят засунуть его в багажник машины, но не могут, потому что она взята напрокат, а он слишком большой, не поместится туда. Санни говорит, что они считают его идиотом и не хотят иметь с ним дело.

— А ты что думаешь?

— Он придурок, — сказал Лоренц. — И я думаю, что он, возможно, коп.

— Ты о чем?

— Он не гангстер. Это очевидно.

— Почему?

— Он милашка. «Ой, если вы не будете иметь дело со мной, я ухожу». Ах, напугал. Настоящий гангстер смотрит тебе в глаза и говорит очень тихо и спокойно: «Хочешь меня надуть? Тогда тебе не поздоровится. Ты мне сейчас скажешь, почему мне не надо убивать тебя сегодня. Скажи мне сейчас, или до конца дня ты будешь на том свете. Спасибо. До свидания». Вот как разговаривает настоящий бандит.

— Эм-м…

Лоренц надавил на педаль и рванул с места.

— Этот парень, Шон, оплачивал счет зеленой картой American Express! Настоящий гангстер не пользуется кредитными картами. Он платит наличными. Всегда, всегда! И никогда не берет чек! Никогда! Никогда!

Я не знал, что сказать. Он был прав.

Лоренц повернул к дамбе и к центру Майами. Через несколько секунд он сказал:

— Я высажу тебя у гостиницы, и, возможно, мы больше не увидимся. Если бы не та сделка на яхте, я бы точно думал, что ты полицейский. Но сейчас, — Лоренц на мгновение отвел взгляд от дороги и покосился на меня, — я не знаю, коп ты или нет, и мне все равно. Я в ужасной форме, понимаешь? Все кончено.

Лоренц надавил на педаль газа и включил радио.

Он вышел из игры.

С уходом Лоренца бостонский отдел ФБР свернул операцию «Шедевр».

«Отлично», — думал я. Из-за бюрократии и дележа полномочий по обе стороны Атлантики была упущена самая реальная за десять лет возможность вернуть картины из музея Гарднер. И мы не смогли уничтожить крупнейшую во Франции группировку воров, занимающихся произведениями искусства. Это была слабо связанная сеть бандитов, у которых имелось около семидесяти украденных шедевров.

Наш провал убедил меня в том, что ФБР — уже не та мощная сила, частью которой я стал в 1988 году. Оно становилось бюрократической махиной, избегающей риска, как и любое другое госучреждение, где полно посредственностей и людей больше волнует карьера, а не раскрытие дела.

Отдел по борьбе с преступлениями в сфере искусства, созданный с такой помпой, казалось, ждала та же судьба, учитывая постоянную текучку кадров. Мы потеряли не только Эрика Айвса, но и нашего лучшего прокурора Боба Гольдмана. Мелочные и неуверенные в себе начальники в Филадельфии выдвинули моему лучшему другу ультиматум: откажитесь от художественных преступлений и вернитесь к делам, связанным с наркотиками и ограблениями банков, или ищите другую работу. Гольдман поймал их на слове и уволился, резко оборвав двадцатичетырехлетнюю карьеру в правоохранительных органах. Что еще хуже, половина оперативников, назначенных в наш отдел с самого начала, теперь перешли в другие, надеясь быстрее продвинуться там по службе. Это печально.

Осенью 2007 года, когда начался обратный отсчет последнего года на посту агента ФБР, я планировал завершить несколько долгих дел, подготовить себе замену и подумать о вечеринке по случаю выхода в отставку. Я хотел попутешествовать с Донной, навестить сыновей в колледже, сходить на выступления дочери.